Красные лица, ежевика и песок на зубах

Мы едва отчалили, а Киря уже терроризировал рыбаков:
— Батя, ну че, клюет!?
Он развалился в корме лодки, задрал ноги кверху и лузгал семечки. Димка греб и тихо ржал.
Мы наконец-то вернулись на Десну. Кто через два года, кто через четыре. После сплавов по Свапе и Сейму, Севу и Неруссе. После Карелии и полуострова Таймыр, после Алтая и Кавказа. И Десна удивила, несмотря на то, что мы видели много интересного.
Маршрут традиционный. От населенного пункта Переторги, до Трубчевска. В этом есть свой смысл – не проходить через железнодорожный мост под Выгоничами.
Мы идем по старой карте, перепечатке восьмидесятых годов. И самое лучшее в ней, что она не точна. Генштабовские карты врут — это сделано специально. Но и тут своя прелесть. Река петляет больше чем надо, не указаны некоторые старицы, ручей впадает не в том месте. Карта удивляет и преподносит сюрпризы.

Я три месяца не видел родных и не общался с друзьями — пропадал на полуострове Таймыр. После него шесть дней добирался на теплоходе по Енисею, затем еще три дня на поезде. Устал от дороги, и все равно друзья меня перехватили, и забрали на сплав. Я приехал домой под утро, и через полтора часа уже собирал вещи. Потому что соскучился по Средней полосе, по друзьям, по запахам и звукам Брянщины. Я упаковывал байдарку, когда проснулась мама. Она видела меня всего два часа.

За три месяца я многое пропустил в Средней полосе. Я успел встретить три весны, и почти пропустил лето. На Красной поляне всю зиму любовался подснежниками и цикламенами. Потом, увидел весну на Брянщине. Наконец, я ее встретил на Таймыре, в самом начале июня. Застал северное лето, неожиданно жаркое, видел и оленей и путоранских баранов. Вроде бы много событий, а все равно как будто что-то упустил. Например — цветение садов, период медосбора, первую грозу.
Я надеялся, что пропустил не все и Десна удивит.
Итак, в обед мы отчалили от Переторгов. Впереди — пять дней, и восемьдесят километров по течению. А это значит, мы будем больше купаться и отдыхать. Спешить нам некуда.
Нас всего семеро вместе со Светланой Владимировной Шумаровой. Не считая меня, это ее туристы. Кто-то еще ходит к ней на туризм, кто-то ходил раньше. Несмотря на возраст, они давно стали моими друзьями, иначе не вытащили бы меня на сплав сразу после Таймыра.
Женька не первый раз на сплаве. У нее сложно отобрать весла. А просто загорать в лодке ей скучно. И первые дни Егор отдыхал больше чем она. Светлана Владимировна тоже не любитель бездельничать. А потому, в ее лодке не у дел Ванек.
Почти каждый вечер Женька учила парней рыбной ловле. Но они выпендривались и мало слушали. Еще бы – девушка учит.
Димка в паре с Кириллом иногда безнадежно отставали, а потом быстро нас догоняли, в очередной раз оторвав держатель весла. Вечерами они будут ремонтировать лодки, и снова клей не схватит, как следует резину.
Вечерами Светлана Владимировна рассказывает интересные истории. Про фестиваль и турслет этого года, которые я пропустил. Она десятый раз клянется, что это было в последний раз. Что опять какие-то бестолочи подпортили нервы. В этот раз срезали веревки на туристской переправе. Но что-то мне подсказывает, фестиваль будет. А значит, нас ждут новые знакомства, истории, смех. Все то, чего я лишился в этом году, отдыхая и мучаясь в Арктике.
Я привыкаю к родной природе. Любуюсь и наслаждаюсь. Под Павловкой, где у нас первая ночевка, рву пижму. И она снова пахнет как прежде, — горечью и пылью, а не медом, как в далеком Сибирском Туруханске.
Пахнет ивой и тиной, но это потому, что я часто иду в тени высокого лесистого берега. А в центре реки запахи выдувает. Мы гребем не спеша, и в первый день проходим совсем немного. Больше купаемся, чем гребем. Загораем, дурачимся на мелях, а потом вытряхиваем песок.
Вытаскиваем на берег лодки, байдарку, собираем дрова, ставим палатки, разводим огонь и снова купаемся. Левобережье в этом месте тоже возвышенное. Тут сохранилась крупнейшая, мало нарушенная, дубрава в Деснянской пойме — памятник природы Гаваньские дубравы. Красивое место, о котором можно писать отдельно.
После плотного ужина, чистим тарелки речным песком. А мальки подъедают остатки каши.
Вечером сидим у огня и просто наслаждаемся. Делимся событиями последних месяцев. Нам есть что рассказать.
Все вновь увиденное, я воспринимаю через Таймырский опыт. Смотрю на высокие и низкие берега, поросшие крапивой и ежевичником. Любуюсь цветами таволги и вероники, огромным, двухметровым девясилом. И наслаждаюсь запахами, знакомыми с детства. В арктической части Таймыра большинство цветов не благоухали, да и воздух там немного разряжен.
По утрам я отстаю от всех, несмотря на то, что иду в байдарке. Я собираюсь с мыслями и наслаждаюсь моментами. Медленно иду вдоль берега, потому что тут пахнет иглистым огурцом – эхиноцистисом, и лозой. Летают зимородки, скользят в береговой тени водомерки. Мне нравятся эти заросшие берега, хотя к ним невозможно причалить. Над водой нависают лозы, торчат острые колья. Кругом трава, стрелолист, аир, рогоз.
Я смотрю на все это, как будто прежде ничего подобного не видел. Словно рос не в этих местах. На порхающих синих стрекоз, белых бабочек, десятками сидящих на мокром песке. На мелких улиток, ползающих по песчаному дну и оставляющих дорожки. И на мальков, шныряющих у берега, и вздрагивающих целыми косяками от наших движений.
Но мы идем дальше. Набрав под Павловкой воду в меловом роднике, медленно гребем. Запотевшая от холода бутылка лежит в ногах. Мы лопаем ежевику, причаливая к берегам и срывая колючие веточки, и на зубах скрипит песок.
По утрам я просыпаюсь как бомж: лохматый и опухший. Киря и Женька ржут, когда я выползаю из палатки. Нужно срочно умываться и чистить зубы.
Жара уже с восьми. Наверное, от этого сборы долгие. Завтракать — лень. Давлюсь вкусной кашей, так как чаще всего не ем по утрам. Медленно собираемся, упаковываем вещи в гермомешки, и пот заливает глаза. Перед тем как отчалить, обязательно купаемся.
Каждое утро нас встречало безоблачное голубое небо. Но к обеду, по горизонту медленно наплывало. Во второй половине дня уже горбатились громады кучевых облаков, с темной просинью. Но облака обманывали, и грозы проходили где-то стороной. Лишь один раз нас нагнал сильный дождь. Крупные капли выбивали пузыри, звенело в ушах, вместе с нами двигалась маленькая радуга.
Деревень не видать. На этом участке реки их скрывают деревья. Мы только слышим петухов, они кричат где-то на высоком берегу. И вот за изгибом реки уже Любожичи, церковь и меловый лоб. А мы как-то и не заметили ни Лемешовку (есть такая деревня в Трубчевском районе), ни Липовку, ни Ивановск. Заросшие берега все припрятали. Только рыбаки, и порой отдыхающие машут нам руками.

Здесь в магазине пополняем запасы, набираем воду. И снова в путь. Долго подыскиваем подходящее место для ночлега. Непременно, с удобным берегом, сушняком для костра и красивым видом. Находим такой под Радутино. Чистый, высокий берег, с короткой травой, и больше десяти меловых лбов, поросших редкой травой, цветами и маленькими сосенками. В жаркую погоду мел и мергель звенит под ногами точно фарфор.
Дни немного похожи друг на друга. У нас отработанный ритуал. Днем гребем, постоянно купаемся, едим ежевику, а вечерами у костра болтаем и ржем. И как-то незаметно прошли маршрут. Быстрее, чем думали. Даже грустно.
Последняя ночевка под Городцами. Это уже почти Трубчевск. Место выбрали на травяном берегу, под огромными ракитами. Близость города сказывается. У реки много мусора и полно отдыхающих.
На пляже купаются молодые пары. Киря, как всегда, на высоте:
— О, какие девчонки… Димон, я щас крикну, а ты быстрее греби.
Мы смеемся. Киря застеснялся. Девчонки провожают взглядом лодки с обгорелыми туристами.
Завтра уже все закончится. Нам останется пройти совсем немного.
Отдыхающие разошлись и разъехались. На Десну наконец-то опустилась тишина. Мы сидим у костра и тихо разговариваем. Ракиты освещены огнем, потрескивает ивняк в огне. Мы ржем, вспоминая пройденный путь. И память уносит нас в прошлое – к первому сплаву. Когда кроме лодок ничего и не было. Даже гермомешков. Как вечерами мы вытаскивали из лодок мокрые палатки и спальные мешки. И сушили, расстелив на траве, либо повесив на деревья.
А небо такое звездное, что даже сидя у костра виден белесый Млечный путь. Тихо и редко кричит неизвестная птица с заливных лугов, а в остальном, такая тишина, что мы говорим почти шепотом.
Утром сушим от росы палатки и собираемся все так же медленно. Расстояние до Трубчевского моста небольшое, а времени все еще много. Нас заберут лишь в четыре часа дня.
Я отстаю от всех, захожу по Неруссе, медленно гребу против течения. Меня встречает знакомая река, спрятанная в огромных ивах. Ветер шумит в кронах, и течение выносит в Десну сотни ивовых листочков. Сколько раз мы по ней сплавлялись и ни разу не выходили в Десну. На пути стоял заповедник «Брянский лес». Поэтому, упустить такой момент не мог.

Потом я зашел в большую заросшую старицу. Там было так много белых лилий и кубышек, что даже байдарка едва проходила. В зарослях, среди рдеста и ряски била хвостом рыба.
Я медленно греб позади всех и понимал, что не зря вырвался на этот сплав сразу после Таймыра. Тихо шумели ракиты на берегу, почти над самой водой летали ласточки. А Кирилл по-прежнему пугал рыбаков:
— На что ловите…? А че, клюет…? А червяки есть?